Пастух

Центр раскаленной солнцем Москвы бурлил людьми. Все они надеются, верят и торопятся жить.  Как Малая Садовая, Арбат всегда полон бродяг, красоток и туристов. Все дороги были забиты самыми разными автомобилями – большими, маленькими, черными, белыми, дорогими и очень дорогими. В каждой из них томились пленники, прячущиеся от солнца и взглядов за тонировочной пленкой.

Я торопился к Павелецкому вокзалу, чтобы домчаться без пробок в Домодедово. В моем кейсе лежал планшетник с электронным билетом, книга с истиной, написанная еще в античной Греции, и  загранпаспорт с открытой студенческой визой.

Я тормознул у Старбакса, чтобы купить каппучино с мятным сиропом, и присел на летней веранде. Достал планшетник и открыл избранное. Все сайты работали. Хитрая программа показывала поступление средств на счета в банки особых экономических зон. Другая показывала, как хитрый маклер перенаправляет финансовые потоки на счета русских студентов в Америке и Канаде.  Билет до NY был завершающим звеном этой цепи. Кардинг, фишинг и обналичка делают мою мечту о жизни на берегу океана до боли реальной.

Я отложил айпад и сделал глоток из картонного стакана. Мое внимание привлекла компания ребят лет восемнадцати – двадцати. Два парня выглядели немного странно – одеты то ли в джинсы, то ли в колготки, худые, как Стас Федянин и держащиеся так же. Девушка, сидевшая с ними, тоже напоминала героиновую рок-звезду восьмидесятых – черная шляпа, джинсовая безрукавка, браслетики. 

Но не их внешний вид привлек меня – новая молодежная мода хоть и вызывала у меня беспокойство о будущем Родины, но уже примелькалась в этом безумном городе, нет. На их лицах царило полное безразличие и отреченность. Не знаю, как они характеризовали себя, но я видел в них тургеневского Базарова, попавшего в двадцать первый век.

Они взирали на снующих мимо людей со скукой, подозревая их в неискренности по отношению к жизни. Возможно, почитав что-то, а может, и просто что-то услышав, они поняли всю суетность человеческих дней и мелочность стремлений. Они раздумывали, как не станут такими – теми, кто ходит на работу, чтобы платить кредиты, шесть дней в неделю видит кровать, метро и офис, кто смотрит юмористические передачи по главным каналам. Они смогут изменить все, ведь сами они не такие, как все.

Ну да. Я вспомнил себя помоложе. Мытарства по районам Питера в белых найках в поисках чистого снега, подпольные встречи под имперским флагом, два шкафа книг прочитанных за пару лет. Молодость, голод. Жажда перемен. Ощущение, что я все понял, поднялся над социумом. Социопатия.

А потом – знакомство со странным очкариком, хорошо разбирающимся в кодах. И все. Перемены мало волнуют, когда под капотом баварский двигатель, а на ужин каждый день мясо. Возможно, это дьявол купил мою душу, но я понял одно.

Перемены относительны. Революции приводят к смене людей другими, но такими же коварными и алчными. Революция в искусстве будет иметь как сторонников, так и противников. Годы проносятся быстро, а жизнь за идею принесла многое лишь Сталину. Всех, кто боролся с ним за новое, ставили к стенам люди в фуражках и кожаных плащах.

Люди, которые не носят маски, на самом деле примерили маски людей без маски. «Это происходит оттого, что все человеческие дела делаются людьми, которые имели и всегда будут иметь одни и те же страсти и поэтому неизбежно будут должны давать одни и те же результаты», - шепнул мне Макиавелли из прошлого.

Я допил кофе и пошел дальше, время начинало поджимать. Борясь с системой, невольно станешь ее частью. Но оставаясь собой, ты будешь гранитом для гнилых зубов псов, идущих по следу.

______________________________________

автор текста: Александр Шамин