Курсанты

Черная «Хонда» летела по городу, агрессивно двигаясь в потоке. В салоне сидели двое курсантов МВД, юноша и девушка. Они опаздывали на утреннее построение.

Мысли их целиком были заняты отдыхом, который предстоял после сессии. Их ждал фестиваль электронной музыки недалеко от крымского мыса Казантип.

Возле метро они подобрали третьего участника своего будущего путешествия. Сегодня их группа пойдет на экскурсию в морг, чтобы ознакомиться с процедурой вскрытия. А что поделать -не на экономистов учатся.

- Вчера на дежурстве прикол был, - после приветствий сказал новый пассажир машины.

***

Обыденность, серость будней. Она давит, она нагнетает унылые мысли, заставляет летать низко. Причем будни у каждого свои – кому-то просветление, обучение, кому-то труд, а для кого-то - преступления, насилие и даже самоубийство. Нередко растянутое на года.

Я только вернулся из армии и шел по своему району на встречу с  другом. До армии-то друзей было немного, а ныне радиус общения сузился до нескольких единиц.

Июль, жара. Даже в 8 вечера воздух раскален. Удивительно, но в этих районах ничего не меняется. Все так же гуляют молодые родители с колясками, так же девчонки показывают стройные ножки из-под коротких юбок, все так же дорогущие иномарки стоят у ларьков, где нет ни одного белого лица…

До армии я работал на стройке. Коллектив был многонациональным, в целом царила нормальная атмосфера рабочей взаимовыручки. О политических и экономических причинах появления приезжих я не задумывался. Я понимал только, что есть скины, которые бедных таджиков бьют, есть таджики, которые работают и никого не трогают. Жирных дядек на мерседесах я тоже знал, но к первым двум явлениям я их не примешивал.

В голову мне не приходило, почему на стройках, в ЖКХ да на тяжелых работах в целом, работают только приезжие. А ответ настолько очевиден, что самому мне плохо понятно, как я додумывался до него лет пять, не меньше.

Приезжий не пьет. Приезжий работает. Дома у него 7 братьев, 5 сестер. Всем братьям надо жениться, всем сестрам – выйти замуж. Наркотики? Не смешите меня. КЗОТ? «Щито токои зот?» - спросит Равшан.

Капитал. Вот он, простой ответ. Таджик работает по 14 часов в день, добросовестно, ведь он знает, что если его уволят, судьба его семьи окажется в опасности. Ему не надо много платить – ведь ему нужны деньги. Он надежен. И за ним приедут еще десять таких же работяг.

А карман капиталиста пухнет. Что это значит? Это значит, что пухнет и карман власти, ведь все это – звенья одной цепи. Власть принимает законы, регулирующие, а точнее, укрепляющие складывающиеся порядки. Покрывающие тех, кто, обворовывая собственную страну своим бизнесом, не платит реальных налогов, не боится никаких наказаний, живет легко, улыбаются нам с экрана, рассказывают, как хорошо будет работать электрическая сеть страны, как хорошо личная команда будет играть в футбол.

Вся человеческая жизнь состоит из нитей. Если ты потянул в одну сторону, то с другого конца произошло натяжение. В разной ситуации зависимость может быть как линейной, так и квадратичной, кубической - многократной, короче говоря.

А спальные районы который год тонут. Куда не плюнь – наркотики. Наркотики, наркотики и еще раз – наркотики. Посмотрите на молодежь вечером – все в черном, одеты либо а-ля негры, либо а-ля щеголи. У уха мобильный, резкая походка с озабоченным видом. Что они делают? Покупают запрещенное. Шесть из десяти ребят, которых я знаю, употребляют. Восемь из десяти пробовали. Три-пять сидят очень плотно.

За несколько десятилетий наркотики уничтожат так называемых «интеллектуалов» - тех, кто стремится к расширенному сознанию с целью что-то там постичь. Уберут тупиц, которые связались с ними по глупости. Водка добьет остальных. Тех, кому надо платить официальную зарплату, кто знает, что значит термин «гражданские права». А заменят их приезжие рабочие лошадки. Страна будет представлять собой огромные лагеря, полные рабочего скота и надзирателей, вертящих их судьбами в угоду золоту.

От меня до Димона идти минут пятнадцать. Так здорово гулять по улице в шортах и тапках после х/б и сапог. Я год не был дома, а ощущение такое, что и не уезжал никуда.

Димон – моряк. Что удивительно, приехал я всего день назад, а завтра он уходит в рейс аж на восемь месяцев. Так что сегодня мы должны погулять на славу.

Купчино – особый район города. Порядки во всех спальных районах одинаковы, но К почему-то считается воплощением зла. Но это не так. Если бы не было Купчино, не было бы Krec, Смоки Мо, Каже Обоймы, Крипла, Дмитрия Медведева (положительность рождения последнего под вопросом, естественно), Горшка и целой плеяды родителей различных субкультур конца двадцатого – начала двадцать первого века.

Здесь живу и я. В Купчино особое мироощущение – кажется, что не все потеряно и многое можно изменить… Время покажет.

Димон, я и с нами Пашок – еще один типичный представитель района – всегда убитые глаза, представительский мерседес девяностых годов, рэп. Под сиденьем у Паши пневматика, у Димона в кармане нож.

Пневматический пистолет Павлик приобрел после случая на дороге. Он как обычно исполнял на дороге пируэты, не виданные пилотами формулы один. Внезапно на светофоре его догнала машина, им подрезанная. Из нее выбежали три толстяка и бросились на Пашку. Двое открыли двери по правой стороне, а самый жирный и опасный толстяк (по словам самого Паши) бросился на него через водительское окно. На счастье загорелся зеленый свет и Павел, схватив жирного, дал по газам. Двое справа сразу же свалились, получив по головам захлопнувшимися дверями. Толстяка, полезшего в водительское окно, Паша отпустил только метров через сто пятьдесят (от неожиданной пробежки толстяк начал потеть и чуть не накапал на моего друга).

Глядя в зеркало, как забавно тот завалился и закрутился на проезжей части, Павел притормозил, высунулся из окна, показал средний палец, заорал: «Отсоси, жирный!» и засмеялся так, как закричали триста спартанцев, отбив атаку персов. Это Купчино.

* * *

- Прикиньте, - продолжал подсевший курсант, - все трое обсаженные,  ну просто ничего не соображают. Один вообще в шортах и майке, в кармане только «Визин», ни паспорта, ничего! – они посмеялись, - естественно, мы с парнями решили их сработать.

* *  *

С момента нашей встречи прошло уже часа три… или четыре? Хаха, я не помню! Мы летим по Купчино, как сокол над лесом, из окон периодически вылетает облако дыма. Нам весело. Звонки по телефону, Макдональдс, гараж, снова поездка по Купчино. Да вы и сами знакомы с таким сюжетом.

К часу ночи мы решили расходиться по домам. Первым повезли меня. Возле моей девятиэтажки узкая однополосная дорога. По ней мы и ехали, Паша, Димон – спереди, я сзади. Внезапно машину осветили синие всполохи.

- Мусора, - сказал Паша, глядя в зеркало.

* * *

- Такие дятлы, - продолжил присевший курсант по имени Влад, - короче, мы их с Петровичем всех троих из машины вытащили, стоим, обыскиваем. Тем временем Игорян начинает обыскивать машину и закидывает на заднее две плюхи, видели бы вы их лица!...

* * *

Откуда на сиденье, где сидел я, взялись плюшки, я не знал. Паша клялся, что тоже.

- Ну что, едем в отдел на оформление, - сказал младший сержант, обнаруживший у нас на заднем этот сюрприз.

- Погодите, парни, какое оформление? – я посмотрел им в глаза. Из – за двух плюшек? Мы никого не убили, ничего не украли, сами не торгуем – никакого криминала за нами нет.

- В нашей стране хранение – это преступление, - резюмировал тощий рядовой, одетый по парадке, по ходу изображавший главного. – Едем в отделение, - на наших запястьях защелкнулись наручники.

* * *

- Повелись, как дети. Даже не заподозрили, что это дерьмо не их. Хотя поделом. Я сразу понял, что мы с них поимеем: одеты прилично, мерседес. Для начала стали разыгрывать честных мусоров. Я им затираю: вот мы вас взяли и выполнили план. Теперь получим премию. Петрович тут же вставляет: «Да нам из твоей взятки не будут платить пенсию!» - и с таким, знаешь, серьезным лицом, я еле сдержался, чтоб не засмеяться.

Час беседовали с ними, разъясняли ужасы административных статей, перспективу лишения прав. Двое не купились, а вот водитель, просто умора, чуть ли не зарыдал. «Друзья, милые, простите, не ломайте жизнь» - и чуть не плачет. Я смотрю на его друзей - у них на лице недоумение вперемешку с презрением, да и самому мне это лицемерие не по вкусу. Короче, пришло время изобразить хорошего и плохого мента.

* * *

- В общем-то, пацаны правду говорят, дерьма у них всего ничего. Можно на первый раз и простить, - начал младший, нашедший у нас запрещенное.

Я понял, что нам больше ничего не угрожает. Более того, игра мусоров была такой же фальшивой, как и вся их система. Сейчас мы заплатим и разойдемся. А наши рожи во время дежурства будут теперь для них, как красная тряпка для быка. Осталось лишь договориться о сумме.

* * *

- Жадные оказались, ублюдки, - продолжил Владик. - Еле на троих пятнаху наскребли. Ну мы им напутствие, типа кончите плохо, берите с нас пример. А на прощание я одному из них, Сёме, говорю…

* * *

- Сёма, ты же все равно завтра будешь курить. Забери ты эти две плюшки.

Сначала я даже готов был их взять. В первую секунду. Потом я посмотрел в глаза этого мусоренка и не увидел там ничего отличающегося от вида сверху на засоренный общественный туалет.

- Знаешь, Влад, - с этим ментом мы познакомились, - пожалуй, ты прав. Завтра я снова буду курить. Обкурюсь до японских глаз. А твои…

* * *

- «А твои плюшки мне в х.й не уперлись»,  - и хлопнул дверью так, что чуть стекла не вылетели! – прикиньте, какой дерзкий. Но нам разбираться было уже не с руки, тем более что преступниками мы стали уже сами, - все трое курсантов академии МВД нехорошо засмеялись.

К концу этой истории они уже подъехали к Академии и теперь наперегонки бежали на построение. После него вся группа загрузилась в ПАЗ и поехала в морг одной из городских больниц.

На столе лежал мертвый мужчина лет пятидесяти, голый, пояс накрыт простыней. Рядом на столике на колесиках разложены скальпели, пилы и пилки, разнообразные молотки. В воздухе стоит тяжелый запах формалина.

В соседнем помещении санитар без особого воодушевления гримирует бабушку перед похоронами. То, с какой силой лупит он по лицу старушки, нанося пудру, вогнало курсантов в шок, а родных этой самой бабушки привело бы в ярость.

Патологоанатом возник у стола тихо и незаметно («Как смерть» - подумали многие курсанты) и обратился к будущим стражам порядка со словами, смысл которых сводился к следующему:

 - … еще раз повторяю, на, всех слабонервных, неуравновешенных, психически слабых, беременных, нежных, на, и прочих, прошу близко не подходить, если почувствовали слабость, сразу отвернитесь, на, и отойдите! А то устали мы уже здесь убирать, тут вам не пивная, на, и не тошниловка, - и он обвел всех мутным взглядом врача, имеющего доступ к хранилищу медицинского спирта, - Все поняли, на, я что-то не расслышал?!

- Да! – хором ответили курсанты.

- Тогда приступаем.

Компания трех уже знакомых нам будущих младших лейтенантов встала подальше и с легким содроганием наблюдала и прислушивалась к звукам рассекаемой плоти и хрусту вскрываемой грудной клетки.

Спустя минуту отвернулись почти все. Лишь Юля Волкова, амбициозная отличница, не отводила глаза. Минута, другая… Потом она резко отвернулась и ее обильно вырвало на белоснежный кафельный пол. Как сквозь сон она услышала вскрик патологоанатома: «Ну зае..ли, на…».

 

* * *

Странная ночь перетекла у меня в странное утро. В час дня мне позвонила Ира, моя бывшая девушка. Мы с ней вроде бы и не расставались, но и вместе не были, да и когда созванивались в последний раз, не помню. Тем более странной прозвучала ее просьба:

- Сёмушка, привет!

- Привет, хорошая моя. Как дела?

- Все ок. На самом деле звоню тебе по нехорошему делу. Мы тут с друзьями послезавтра вылетаем на Казантип, а тут, как назло, ни у кого нет дерьма, понимаешь, о чем я?

Конечно, я понимал. Ей нужны были препараты, под которые можно подергаться часов восемь – двенадцать под рваные ритмы. Вчерашняя история загудела у меня в мозгу, кроме того, Ира – студентка Академии МВД. Легкая паранойя поселилась у меня в голове.

- Ты случаем не летнюю практику отрабатываешь? - я скорее спросил, чем пошутил.

- Нет, и ты это прекрасно знаешь, - действительно, многие сотрудники  МВД подчас совершали преступления гораздо более экстравагантные и дерзкие, чем те, кого им предстояло ловить.

- Ладно, что там тебе надо…

* * *

Спустя три часа я вез Иру, ловко спрятавшую тугой пакетик в лифчик, к месту встречи с ее друзьями – курсантами. Встретиться они договорились на парковке «Южного полюса».

Светило яркое солнце, мы были в солнечных очках и, несмотря на реальную опасность благополучию нашему и наших семей, мы улыбались, обнимались и даже поцеловались пару раз.

Ирины друзья опаздывали, и поэтому мы прибывали в легком нетерпении.

- Это они, - воскликнула она, показывая на тонированную черную «Хонду». Машина остановилась, и из нее вышли два парня. Водитель не остановил на себе мой взгляд, а вот пассажир со спины показался мне смутно знакомым. Когда он повернулся к нам лицом, я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал, сказал:

-Ладно, Ирусь, выходи, я здороваться не буду, - она чмокнула меня в щеку, бросила быстрое «спасибо, что помог» и вышла из машины. Я не резко, но  быстро тронулся и помчал в сторону, противоположную «Хонде»…

* * *

Удивительно, но перед дорогой я всегда просыпаюсь на рассвете. Это так здорово - смотреть на восход с последнего этажа многоэтажки. Сначала небо от мутно-серого становится розоватым, спустя еще несколько мгновений оно начинает светиться, становится почти золотым, и вот – с величественной неторопливостью появляется повелитель нашей вселенной – Солнце. Где-то оно обжигает землю круглый год, где-то десять месяцев в году, а у нас, в Северной Пальмире, дай Бог, чтобы 20 солнечных дней за год было.

Именно поэтому я обожаю летнее утро – оно наполняет меня вдохновением и силами. Как весна дает нам надежду, лето дает веру. Все возможно в этом грубом и жестоком мире, когда воздух теплый, а солнце греет.

Сегодня я полечу на Казантип. Это так классно – я и двое моих друзей. Это будет незабываемый фейерверк из моря, солнца, танцев и музыки. Сначала я проедусь с ветерком по родному городу, прощаясь с ним ненадолго, а потом белоснежный гигант поднимет нас над землей высоко-высоко, и уже вечером я буду купаться в море…

Стюардесса в синей форме предложит мне сок, крылья будут биться об облака, а я буду вспоминать прошлое и строить планы на будущее. Все же самолет – лучший транспорт, так как романтическое настроение такое же, как в поезде, а вот ехать на порядок меньше.

Правда, есть одно «но». У каждого из нас есть маленький сверток, из-за которого мы вместо моря можем оказаться в каменном сыром здании с решетками на окнах. Но вот если все получится, мы не только феерично проведем время, но и заработаем на разности в стоимости запрещенных веществ…

Я ехала в аэропорт на такси. Не на желтенькой иномарке - такую роскошь не позволяют себе те, кто родился в нашем городе. Поймала частника. То ли таджик, то ли узбек, то ли еще кто – главное, что быстро и недорого. Полдень буднего дня гарантирует свободную дорогу до аэропорта. Это очень славно, ведь я, как настоящая леди, в самый последний момент решила достать что-то с самого дна чемодана, в результате чего пришлось все вещи перекладывать. В итоге я молилась, чтобы успеть на рейс до конца регистрации.

К счастью, удача была на моей стороне. До конца регистрации было 15 минут и, расплатившись, я побежала в здание аэропорта.

Не могу сказать, почему, но я сразу почувствовала, что что-то не так. У входа в аэровокзал стояли два грязных тонированных микроавтобуса. Рядом стояли подозрительные люди.

Стараясь не поддаваться дурным предчувствиям, я решительно побежала к стойке регистрации. Ребята ждали меня внутри, их было видно сквозь окна. Как только я вошла в автоматические прозрачные двери,  меня кто-то громко окрикнул, взял под руку и резко увел в сторону. Я немного опешила, подчинилась и взглянула на человека, который это сделал.

Моему удивлению не было предела - это был Сема, тот самый, кто помог купить мне то, что было сейчас надежно спрятано во мне.

- Сема, что п.., - начала было я, но в этот момент увидела, как к моим друзьям со всех сторон подбегают люди в темной одежде, заламывают им руки и валят на пол. Они что-то кричали, но я расслышала только «работает ОБНОН». Я не могла поверить в то, что происходило. Лежа на животах, оба они посмотрели на меня.

Я взглянула на Сему. А он сверлил глазами Влада. Влад, смертельно побледнев, так же взирал на Сему.

Сема еще крепче взял меня под руку и сказал: «Быстрее уходим».

_____________________________________________

автор текста: Александр Шамин