Середина ноября. И мой Петербург вернулся ко мне. Нынешняя осень необычайно суха и ясна, в глаза даже сейчас ещё бьют яркие краски. Средний проспект, Васильевский остров. Смеркается. Холодным фосфором мерцает широкий медальон луны на нежно-розовом питерском небе, которое здесь стремиться проколоть взметнувшийся, да так и не попавший в цель, купол лютеранской церкви. Едва слышен орган. Брусчатка уже поблескивает первым инеем. В морозном, чуть прихватившем воздухе так легко различать запахи фруктов из лавки, ванили из пекарни, заезженных ёлочек у лобового стекла автомобилей, а передо мной тянется шлейф терпкого вишневого табака из трубки степенно шагающего впереди меня широкоплечего низкорослого мужчины. Васильевский остров - заповедник, в котором сохранился истинный Петербург с настоящими петербуржцами, с их неповторимым шармом парадной и слегка ироничной по отношению ко всему интеллигенции. Пешеходы бегут кто куда как можно скорее, обгоняя машины в пробках на Среднем, а грозные дома остановили свою спешку, будто на секунду, сурово глядя на людей. Поворот. Третья линия. Напротив - уже вторая. Раньше остров был испещрен каналами, тянувшимися от Невы до Смоленки; каналы закопали еще два века тому назад, а названия пережили даже «Совок». Здесь почти нет людей, только колышутся флаги консульства одного из королевств. С Городом один-на-один. Момент откровения. В голове всплывает фраза Дуни Смирновой «Мечта этого города - водородная бомба, потому что без людей он будет чувствовать себя еще более уверенно», на тебя лупятся резные окна домов, и в страхе понимаешь, что про бомбу-то, оно всё правильно...
Большой проспект совсем другой. Он похож на прилавок кондитерской: ровными рядами тянутся дома, похожие на огромные торты. Есть здесь и с жирным кремом из вареной сгущенки, и с легкими взбитыми сливками, и вафельные, с рифлеными рамами и окнами чернослива, есть здесь и маленькие пирожные - воздухозаборники. Мало того, Большой проспект вызывает аппетит. Истинные василеостровцы здесь - троллейбусы, которые непоколебимо и спокойно движутся к своей цели между снующими муравьишками-машинами, не сворачивая. Уже почти стемнело, люди всех возрастов и наций выдвигаются на свою вечернюю прогулку по пешеходной седьмой линии. Уличные музыканты здесь не всегда даже вспоминают о том, что нужно выставить шапку для мелочи - они здесь по зову сердца, они - часть этого отделенного от всего города острова-заповедника.
По еще, на удивление, зелёному газону торопливо шагает белый пудель. У него в зубах свой собственный поводок, не пристегнутый к ошейнику. Через какое-то время он бросает поводок на землю, престарелая хозяйка тяжело наклоняется, улыбаясь вздыхает : «А говорят, вроде, своя ноша не тянет». Похоже, и этот город несет свою узду в зубах, ему не составляет это никакого труда. Но он будет благодарен всякому, кто ему улыбнется.
Почти вечер. Луна. Звуки гитары и колоколов со звонницы собора Андрея Первозванного. Вечер. Васильевский остров. Момент откровения. Хочется слиться с этим городом здесь и сейчас.
Большой проспект совсем другой. Он похож на прилавок кондитерской: ровными рядами тянутся дома, похожие на огромные торты. Есть здесь и с жирным кремом из вареной сгущенки, и с легкими взбитыми сливками, и вафельные, с рифлеными рамами и окнами чернослива, есть здесь и маленькие пирожные - воздухозаборники. Мало того, Большой проспект вызывает аппетит. Истинные василеостровцы здесь - троллейбусы, которые непоколебимо и спокойно движутся к своей цели между снующими муравьишками-машинами, не сворачивая. Уже почти стемнело, люди всех возрастов и наций выдвигаются на свою вечернюю прогулку по пешеходной седьмой линии. Уличные музыканты здесь не всегда даже вспоминают о том, что нужно выставить шапку для мелочи - они здесь по зову сердца, они - часть этого отделенного от всего города острова-заповедника.
По еще, на удивление, зелёному газону торопливо шагает белый пудель. У него в зубах свой собственный поводок, не пристегнутый к ошейнику. Через какое-то время он бросает поводок на землю, престарелая хозяйка тяжело наклоняется, улыбаясь вздыхает : «А говорят, вроде, своя ноша не тянет». Похоже, и этот город несет свою узду в зубах, ему не составляет это никакого труда. Но он будет благодарен всякому, кто ему улыбнется.
Почти вечер. Луна. Звуки гитары и колоколов со звонницы собора Андрея Первозванного. Вечер. Васильевский остров. Момент откровения. Хочется слиться с этим городом здесь и сейчас.
______________________________
автор текста: Ольга Трохинова
Комментариев нет:
Отправить комментарий