Эскалация

Самолёты придуманы для того,

чтобы быстрее покрывать расстояния,

 разрывающие людей

на две составляющие ожидания

Собственно, этот пируэт судьбы я могу, прищурив насмешливо глаза, именовать безысходным и лапидарным «свести счёты». Да, я именно свела счёты  с городом, с самой собой, с собственной зацикленностью, и, конечно же, с тобой. На очередной чувствительный толчок судьбы, рока, и ещё чёрт знает чего, я отреагировала в высшей степени изящно и утончённо.

Ах, какая драма, ах, как же трагично, начать год со столь  чувствительной ноты! Ведь я знатный любитель апофеозного абсурда и драмы, и должна ликовать! Я вращаю пустыми глазницами, опустошёнными разговором с тобой, этим очередным перебросом бессмысленных, и оттого ещё более привлекательных, диалогов, и должна ликовать, ведь я прекрасная, до спирающего дыхания, дама, испытывающая глубокий, чудовищно болезненный надлом внутри собственного естества, врывающаяся в ночь на трясущихся рессорах «брички», каждой порой впитывающая в себя  горечь от необходимости принятия решения. Ведь это драма, это грусть! Ликуй же, ну, ликуй! Всё как нужно, всё чётко и точно. Но мне тошно. Мне глобально тошно.

Развязка вовсе не обязательно должна обусловливаться торжественной истерией или пароксизмом злости, и вовсе не атрибутивны монологи, прошитые высокими словами, остервенелой хрипотцой голосов или трагически заломленных рук. Предпосылки для конечности угрожающе уродливы миниатюрностью своей краткости.

Конец чаще всего обозначен незначительностью и маловажностью брошенных слов и сделанных движений. Как то: нелепая ссора, или же…незначительность прощания, чем собственно, и был окрашен вечер первого января.

Прощаться нужно крепко обнимаясь, хоть тело и ни на минуту не способно сохранить на себе чужого тепла; пристально смотря в глаза, бесконечное количество раз целуя, и что-то горячо обещая, пусть даже сказанное в обещаниях сентиментально и банально до столбняка.

Я нашла особенную прелесть в том, что смотрю тебе в глаза, и испытываю амбивалентное желание плюнуть в лицо, ударить наотмашь, сказать гнусную и кощунственную фразу, и одновременно притянуть к себе; я ощущаю позыв, который после глубокого раздумья вполне можно окрестить противным мне словом «сострадание», с сопутствующим ему значением. Да, старик Кундера был чертовски прав. Способность  сопереживать есть самая крепкая уза между людьми. Груз сказанных слов, подминает под собой одновременно и сказавшего, и их реципиента.

Наша бесснежная зима теперь заметена прахом моих в очередной раз сожжённых иллюзий. Угадай, кто из нас двоих является великим поджигателем?

Мне неприятно. Моя злоба окрашена в медно-красный цвет, и произойдёт ли когда-нибудь наша встреча, я абсолютно не берусь утверждать, ибо как писал Катулл:«Odi et amo».

…а тем временем мои самолёты взмывают вверх, я зябко ёжусь и взглядом полуприкрытых глаз оттачиваю ночной деготь за иллюминатором, и «светит незнакомая звезда, снова мы оторваны от дома, снова между нами города».

________________________________________


автор текста: Анастасия Чайковская