Гигант

Его утро началось хорошо.  В принципе, с тех пор, как он начал жить один, каждый день начинался хорошо. Если, проснувшись, он не делал утреннюю пробежку, то готовил завтрак под Stereophonics. Если не читал в кровати, то принимал душ под Kasabian. Еще бы он занимался сексом с любимой под ее любимую песню, или выгуливал собаку, разговаривая с ней, как с человеком, но ни любимой, ни собаки у него не было.

Артему нравилось, что, когда он просыпается, слышно, как шумят листья на деревьях. Год назад этого ему ужасно не хватало. Он, конечно, сам тогда этого не осознавал. Каждый постоянно чувствует себя умнее, чем тогда, год назад. Ему многое нравилось в его теперешней жизни. Когда он смотрел фильмы на DVD,  то шума деревьев слышно не было.

Артем, держа в руке пачку сигарет, вышел на крыльцо своего дома. Его плечи зябко поежились. Утро было прохладным, был одиннадцатый день осени, и, покурив, он вернулся в дом, надел рубашку и взял рюкзак. Нужно было идти в магазин.

Ближайшие к его дому урны были забиты мусором, и ему пришлось пронести опустевшую пачку, скомканную в кулаке, всю дорогу.

Пройдя по пустой улице, Артем открыл дверь под желтой вывеской «Lime», и, зайдя внутрь, нагрузил рюкзак продуктами. Взяв на кассе пачку сигарет, и последний оставшийся шоколад, он вышел наружу.

Подойдя к обочине дороги, он сел на высокий бордюр, и позавтракал. Затем распечатал пачку, и, закурив, лег на спину. Перед глазами ветер шевелил ветки деревьев. Артем выдохнул дым в нависающее над ним по-осеннему серое небо, и закрыл глаза. Через десять минут пора было взяться за работу.

Одной сигареты ему не хватило, и Артему пришлось выкурить вторую наполовину. Он вспомнил, как однажды давно, он со своим другом Денисом говорил о том, что сигареты сделаны очень подло.  Для случаев, когда человек не накуривается одной, а второй полноценной сигареты слишком много, в каждой пачке должна быть пара маленьких дополнительных сигарет, чтобы выкурить  полностью их, а не использовать стандартную наполовину. Денис же курил Данхилл, и ему всего хватало.

Артем захотел позвонить Денису. Набрав номер, он приложил телефон к уху. Гудков не было. Денис не отвечал.

Артем встал, и, отряхнув рубашку, достал из рюкзака видеокамеру. Зарядки было совсем мало, и все нужно было сделать быстро. Антон направил ее на себя, и начал запись:

«Я всегда считал, что в случае массового безумия людей, или эпидемии, все может решить сброшенная на город водородная бомба. Еще с книг, которые я читал в детстве, я усвоил, что проблему лучше уничтожать по ее появлению. Легче потушить окурок, чем потом тушить весь лес.

В детстве один мой друг рассказал мне, как работает водородная бомба. Тогда мы думали, что у человека, попавшего в радиус поражения, сначала выпадали все волосы на теле, потом отслаивалась кожа, мясо отклеивалось от костей, а скелет, собравшись в аккуратную горку на земле, обращался в пыль. Я до сих пор не знаю, то происходит с людьми, которые увидели, как заряд падает на их любимой улице, но, как мне кажется, все, что останется от них – это тени на стенах. Каким бы слабым утешением это не было, но остаться тенью лучше, чем совсем ничего.

Сегодня одиннадцатое сентября, около восьми утра. Со мной все в порядке. Прошло уже ровно двадцать шесть дней, я не голоден, да и сигареты не кончаются».

Артем остановил запись. Спрятав камеру в рюкзак, он встал, и, отряхнув рубашку, перешел дорогу. В углах и под стенами домов собирались опавшие листья. Артем этого даже не заметил.

Сев на парапет, ограждающий парк от улицы, Артем достал книгу, положил на нее бумагу, и начал писать:

«Привет, мам.

Как дела? После того, как я уехал, я редко тебе звонил, все из-за отца. Он сказал, что я не должен спрашивать о том, как ты, по телефону. Я должен быть рядом. Но ты  ведь знала, что я не мог часто приезжать, ты не обижалась. Папа перестал со мной разговаривать, и не хотел меня слушать, когда я попытался ему все объяснить. Я собирался приехать на тех выходных, после твоего дня рождения, но не смог. Я звонил тебе, чтобы извиниться, но кто-то сбрасывал все звонки. Наверняка это был отец. Я тогда чертовски разозлился, начал трезвонить ему. Он сказал, что ждет меня здесь, и положил трубку. Я был так зол, что кричал, почему я не могу приехать, в телефон еще несколько минут после того, как он отключился. На самом деле, мне очень жаль. Когда прочитаешь все, оторви низ письма, в котором я обращусь к отцу, и, пожалуйста, дай ему прочесть.

Мам, я в порядке. Я обязательно явлюсь на твой следующий день рождения, и мы как всегда будем ловить ветер в наши шапки. Ты в ту, которая папина любимая, а я в свою старую детскую. С кисточками.

Папа, это Артем. Разумеется, ты понял, что это я, после того как я назвал тебя папой, я как всегда сглупил. Я часто глупил в последнее время, и я хочу извиниться за это. Ты был прав во всем, мне просто не хватало времени это понять».

Артем завернул бумагу, и, положив ее в рюкзак, достал новый лист. Несмотря на то, что улицы были пусты, светофоры работали безупречно, и циферблат, раз за разом, отсчитывал секунды до момента, когда пешеходы смогут перейти дорогу.

Быстро написав первую строчку, Артем остановился. Коснувшись рукой подбородка, он почувствовал, что у него выросла борода. Артем не брился уже давно. Пора было закачивать с работой, и возвращаться к нормальной жизни:

«Эй, Денис.

Почему ты не берешь телефон? Я не могу поверить в то, что ты просто его потерял.

Помнишь, когда нам было по пятнадцать, мы договорились, что, когда нам будет по двадцать пять, мы встретимся на нашем месте в последний день лета? Шутили, что я буду жирным, а у тебя из-за курения будет рак легких. Жаль, что ты не пришел. С шести до восьми, помнишь? Я ждал с пяти до полуночи. Тебе должно быть стыдно, урод.

Твои пластинки все еще у меня. Я их не собираюсь возвращать. Так я отплачу тебе за твою безответственность. Ладно, я шучу, они давно уже в твоем почтовом ящике. Тебе стоит их забрать.

Хотелось бы встретиться. Я забыл уже, какой у тебя голос.  Пора бы тебе взять телефон».

Второй лист бумаги отправился туда же, куда и первый. После этого Артем, покурив, достал третий лист:

«Привет.

Алина,

Мне, правда, нечего написать из того, что ты уже  не знаешь. Я не бросил курить, но тебе наверняка не станет от этого обидно. Вряд ли ты вообще испытаешь какие-нибудь эмоции по этому поводу. Очень глупо писать тебе после всего, что произошло за последнее время, но мне будет хорошо, если я буду думать, что ты знаешь, что со мной происходит. И что со мной все в порядке. Может, тебе тоже будет хорошо, если я буду тебе писать? А если нет, то ты же знаешь, я не перестану. Я опять начинаю повторять то, что уже тебе говорил.

Ты зря тогда не дослушала со мной ту песню. The Velvet Underground – Pale Blue Eyes, помнишь? Если бы ты осталась, мне бы вообще не приходилось тебе писать».

В небе раздался негромкий раскат грома. Артем спрятал все в рюкзак, и, закинув его за спину, отправился домой. Идти было недолго, и вскоре Артем уже был в своей прихожей. Достав из рюкзака бумагу, Артем кинул его на диван, и, сжимая в руке листки, вышел на задний двор.

Небо быстро темнело, и нужно было закончить до начала дождя. Посреди двора был участок земли, огражденный камнями. Когда к Артему приходили его приятели, вечером здесь горел костер, вкупе с развешенными повсюду фонарями и гирляндами; ночью света хватало.

Артем подошел к костру, и, чиркнув зажигалкой, поджег заранее политые бензином сухие ветки и солому. Костер быстро разгорелся, и вскоре языки пламени стали достигать ему до пояса. Артем опустился на колени, и стал кидать письма, одно за другим, в огонь. Привет, мам. Привет, Денис. Алина.

Костер еще горел, когда с неба начал капать дождь. Артем вернулся в дом, и сел на диван, придавив рюкзак. Приподнявшись, он достал оттуда камеру, и швырнул рюкзак за кровать.

Дождь становился все сильнее. Артем включил камеру и открыл записанные ранее видео. Листая вверх, он остановился на ролике, датированном 20 августа. Артем его включил, и перевернутый автомобиль на картинке исчез  за стремительным бегом кадров. Совсем рядом раздался скрип тормозов, и в переулок на полной скорости ворвалась помятая машина. Стекла пятого этажа вылетели, обгоняя летящее среди них тело. В окно тотчас влетела граната, вызвавшая крик: «Не трогай руками, не трогай руками!». Раздались оглушительные раскаты грома, однако через секунду поднявшиеся в воздух клубы дыма дали понять, что бензоколонка все же взорвалась.  Кроша асфальт, проехал по встречной полосе разукрашенный человеческими внутренностями танк.  Люди, узнав о необратимости  надвигающегося конце света, решили попробовать все, о чем мечтали в нормальной жизни. Кто умирал от передозировки, кто жрал все подряд, кто-то насиловал своих самых красивых знакомых. И в конце все решили поиграть в войну. Государственная армия сошлась в схватке с объединёнными силами школьников, студентов и горожан, вооруженных охотничьими винтовками и кухонными ножами. После быстрой победы, военные решили продолжить бой между теми, кто остался. Но не довели его до конца, так как вскоре все закончилось. Люди просто исчезли, все до единого. Стало ли скучно планете, надоело ли играть судьбами людей Богу, эксперимент высшего разума дал сбой, некому было судить. Кроме одного, пересматривающего последние секунды мира, в котором люди все еще были вместе, хоть и в последней фазе своего безумия.

Камера, разрядившись, отключилась, так и не показав финальные кадры. Дождь хлестал вовсю, когда Артем вышел на улицу и, опустившись на землю, лег. Серое небо плевалось в глаза Артему, лило ведра воды на его одежду, а он старался не закрывать глаза. Дождь ему нравился. Но он сам, один-одинешенек, единственный на всей планете мок под этим дождем, и, верите вы или нет, при мысли об этом ему стало безумно одиноко.

_________________________________________________________

автор текста: Игорь Букин